Сергей Майоров - Слепой Агент [Последний долг, Золотой поезд]

Я отправился к городскому автовокзалу. На площади, кроме автобусов, стояло с десяток разномастных легковушек. Я договорился с водителем за сто долларов, погрузился в салон старой «волги», и мы поехали.

Я хотел добраться до соседнего крупного города. Вокзалы и городской аэропорт уже наверняка взяты под наблюдение. Если Лика ничего не перепутала и у «Оцепления» была официальная «легенда» для перевозки денег, меня, возможно, ищет и милиция. А может, и нет. Я совсем запутался. Действовал Фунт сам по себе или был как-то связан с «гаймаковскими»? И не они ли — те самые, ничего не боящиеся отморозки?

Если повезёт, я доберусь до Старославянска, а оттуда прыгну в Петербург. Если и дальше удача не отвернётся от меня, я свяжусь с Сан Санычем, и он переправит меня в Германию.

Появившийся справа дорожный указатель чем-то привлёк моё внимание. Оглянувшись, я перечитал название и не сразу сообразил, что Трубцовск — это родина Лики.

Водитель сбавил скорость, и мы потащились по пустым, тёмным улочкам городка. Лишь на центральной площади было светло и многолюдно: горели покосившиеся фонари и вывеска бара, возле киоска со спиртным стояло человек пять, да ещё какая-то группа расположилась около автомашины неподалёку. Трое курили, облокотившись на раскрытые дверцы, а один делал что-то непонятное, сидя на корточках на тротуаре. Когда мы подъехали ближе, я заметил на снегу перед ним какое-то пятно, похожее на лист фанеры, а его руки совершали над этим пятном круговые движения.

Машина и люди около неё показались мне знакомыми. Мы миновали площадь, когда я вспомнил загородную шашлычную, куда возил Лику. Ещё одно совпадение?

Мы выбрались на шоссе и влились в общий поток. Движение было плотным, все три полосы были заполнены машинами.

Мы проехали мимо стационарного поста ГАИ, и мне показалось, что рядом с будкой стоит знакомый мне тёмно-серый БМВ. В машине никого не было, а чуть в стороне разговаривали мужчины. Свет из окон пикета не достигал их, и разглядеть лица было невозможно, я видел только тёмные силуэты плотных фигур в длинных пальто и вспыхивающие огоньки сигарет. Мне показалось, я узнал Марголина.

Наверное, это уже разыгралось моё воображение.

Один из мужчин, этот самый, глубоко затянувшись, бросил окурок и направился к БМВ, проводив нашу машину взглядом…

Впереди меня ждал Санкт-Петербург.

Эпилог

Через три дня я благополучно добрался до Санкт-Петербурга. Ранним утром я сошёл с трапа самолёта в аэропорту «Пулково» и полной грудью вдохнул морозный свежий воздух, чувствуя себя совершенно спокойно. Мне казалось, что всё осталось в прошлом, и единственным, что напоминало мне об этом, был чемодан с деньгами, который я получил в пункте выдачи багажа. Там было сто шестьдесят две тысячи долларов — вполне достаточно, чтобы начать новую жизнь.

Я доехал до центра и прошёлся по Невскому проспекту. Я удивился, заметив, что мой никому не известный Новозаветинск так похож на «северную столицу». Такие же улицы и дома, те же машины и даже поведение людей — и то такое же. Я ничем не выделялся из толпы и потому чувствовал себя уверенно.

Мне надо было где-то поселиться. Я сразу отказался от гостиницы и услуг агентств по сдаче жилья и, оказавшись на Московском вокзале, договорился с показавшейся мне нежадной и непьющей старушкой. Она сдавала свою однокомнатную квартиру. Я договорился, что остановлюсь дней на пять-семь.

Квартира оказалась на пятом этаже последнего дома по нечётной стороне Омской улицы, недалеко от места дуэли Пушкина. Я остался доволен: обстановка была более чем скромной, но чистой, и имелся телефон. Правда, как сразу пояснила хозяйка, с установленным блокиратором междугородних переговоров. Я расплатился, и она ушла.

На следующий день мне наконец удалось связаться с Сан Санычем. Это оказался мужчина лет пятидесяти, энергичный и подвижный, несмотря на лёгкую полноту, обладавший внешностью старого спекулянта. Когда он, выслушав мою просьбу, заговорил, я понял, что он постарается ободрать меня до нитки и не успокоится, пока не будет уверен в том, что отправил меня в Германию в одних носках.

Он сказал, что проблема в принципе решаема, но требует больших денег и времени или просто очень больших денег. Несмотря на многочисленные хитроумные вопросы, он так и не смог выяснить, какой суммой я располагаю, но зато, когда мы расставались, во взгляде его появилось некоторое уважение.

Прошло три дня, в течение которых я неоднократно встречался с Сан Санычем. Мы мотались по городу на его старенькой «копейке», посещали каких-то людей, были в германском консульстве и городском ОВИРе, и все это не нравилось мне больше и больше.

В остальное время я почти не выходил из дома. Только один раз вечером я прогулялся по району. Оказалось, что недалеко от моего дома располагается отдел милиции. Я постоял во дворе, глядя на освещённые окна второго этажа, вздохнул и ушёл. Теперь я не мог обратиться туда за помощью ни при каких обстоятельствах.

Я купил в ларьке бутылку водки и напился.

На следующий день, болтаясь с Сан Санычем по городу по нашим общим делам, я купил в канцелярском магазине толстую тетрадь. Я решил записать свои приключения. С одной стороны, это как-то убивало лишнее время. С другой… Я и сам не мог этого объяснить. Но, взяв авторучку, я не мог отойти от стола до утра, и когда я наконец ложился спать, половина тетради уже была исписана моим размашистым, неровным почерком.

Во время очередной встречи Сан Саныч сказал, что через четыре дня всё будет улажено. Я выплатил ему очередную немалую сумму, и он уехал.

Через два дня я почувствовал, что до меня добрались.

Не знаю, может быть, Сан Саныч имел какие-то связи с Новозаветинском и решил поиграть на две стороны или дело обстояло как-то ещё, но это произошло.

Возвращаясь из кафе, я случайно услышал разговор двух пенсионерок. Вчера вечерком какие-то молодые люди ходили по дому и среди прочего очень интересовались молодым человеком, поселившимся в квартире на последнем этаже.

Позвонил Сан Саныч и назначил встречу около станции метро «Чёрная речка». Он куда-то спешил и не мог заехать ко мне домой.

Я отправился пешком и вскоре почувствовал, что за мной следят. На некотором отдалении от меня вдоль тротуара катилась красная «девятка» с затемнёнными стёклами, а когда я, чтобы сократить путь, пошёл дворами, из неё выбрались два молодых человека не самой безобидной наружности и почти не таясь пошли за мной следом.

Я подумал, что новозаветинские бандиты установили связь с какой-то местной группировкой и те провели необходимую работу. Наверное, в поле их зрения попал не я один, и в ожидании подтверждения они установили наблюдение за всеми подозреваемыми. То, насколько топорно это делалось, давало основание надеяться, что я не являюсь объектом номер один. А значит, у меня ещё оставались шансы.

Немного позже я подумал, что при таком раскладе Сан Саныч ни при чём, он ведь знал мою настоящую фамилию.

А ещё позднее я решил, что они могут «светиться» передо мной намеренно.

Сегодня вечером я попытаюсь от них ускользнуть. Я продумал план, и мне кажется, что он может сработать.

Сейчас я закончу писать. Тетрадь я спрячу где-нибудь в комнате. Её найдут, когда все уже будет закончено. Я буду или в Германии, или… Не хочется даже думать об этом «или».

Зря я не последовал совету Красильникова. Замахиваться на деньги мафии — это было самой величайшей глупостью из всех, которые я совершил.

Даже в кинофильмах таким героям-одиночкам редко удаётся ускользнуть.

А в жизни такое бывает ещё реже.

Если вообще бывает.

Ровно в двадцать ноль-ноль я выйду из квартиры. Я надеюсь, они не догадаются отключить телефон — без телефона мой план не сработает.

Все, остаётся десять минут. Мне ещё надо убрать тетрадь и перекурить.

Не хочется писать «выкурить последнюю сигарету».

И не хочется никуда выходить. Я слишком устал. У меня уже не осталось сил на этот последний рывок.

Но я его сделаю.

У меня должно получиться.

Все.